(с) lenoran

Что-то было не так. Во-первых, приоткрытая дверь квартиры. Попав в наше с Тиберией московское жилище как обычно, через форточку на кухне, я сразу почувствовала нехороший сквознячок из прихожей. Это было на нас непохоже: дверь старались держать закрытой, Октябрь на дворе, как никак.
Незапертая дверь была не единственным дурным признаком. Другим был – некий специфический запах. Не знаю, могут ли вороны отличать запахи вообще и чуять ирландское виски в частности – но я научилась очень даже неплохо. Практика, она, знаете ли, великое дело. В комнате Тиберии было тихо, только раздался вдруг негромкий, мелодичный хрустальный звон. Что-то ничего такого раньше слышно не было… Может, ритуал новый проводит? Я аккуратно прошла по коридору и толкнула дверь пернатым плечом.
Глазам моим открылось Зрелище (именно так, с большой буквы)! Тиберия сидела перед своим магическим зеркалом. В нарядном зеленом платье. На полу. Рядом стояла ополовинивая бутыль с национальным напитком народа зеленых холмов. Валялся пистолет. В одной руке мой компаньон держала хрустальный бокал с алкоголем, другой – задумчиво поправляла прическу. Музыкальный звон, слышанный мной минуту назад, очевидно произошел от соприкосновения бокала с зеркальной гладью.
- Ах, как мы бы рядом смотрелись… Какой мужчина… И такой… такой… мертвый! – из груди ирландской ведьмы вырвался горестный вздох, потонувший в очередном глотке виски.
- Кр-р-расавица! – не смогла удержаться я от комментария, – И что это нас с тобой никто замуж не бер-р-рет, спрр-р-рашивается?
- Птица, а птица!.. Уйди, а… – вяло сказала Тиберия, бережно опуская бокал на пол. Она дотянулась до пистолета и пальнула в воздух. Видимо, это был предупредительный выстрел. Осыпалась штукатурка, большая хрустальная люстра, висевшая на потолке, закачалась, но не упала.
- Хор-р-рошо пр-р-рикреплена! Кр-р-репко! – констатировала я. И продолжила, отряхнув с перьев побелку: – Он нам не нужен! Он же вампир-р-р! Какая дур-р-ра сообр-р-разит...
Договорить, к несчастью, не удалось — госпожа Торрисон не собиралась останавливаться на достигнутом и пальнула снова, на сей раз — в меня. Ей, по крайней мере, казалось именно так... Черт! Немного не рассчитав траекторию взлета, я сбила с полочки один из витых подсвечников. И, кажется, лишилась двух перьев из хвоста. Или трех?
- Пр-р-роспишься – поговор-р-рим! – сердито пообещала я и поспешила покинуть помещение. В дверь за моей спиной была запущена табуретка, и дверь закрылась.
Н-да… Проблемы в личной жизни – страшная штука. По себе знаю, то есть, что-то такое помню... Но я теперь терпеливая, догадываюсь, что виски она рано или поздно допьет, успокоится… Будет ходить грустная, за голову держаться и смотреть печально…
Однако до этого блаженного момента еще нужно дожить. И я занялась первостепенными мерами безопасности: выцарапала из книжного шкафа в прихожей какой-то объемистый фолиант, а из-за него – коробку с патронами. Фолиант остался лежать около шкафа, а патроны я переложила на кухонный стеллаж, мало не достававший до потолка. Интересно, сколько там еще в обойме осталось? От этого нового оружия — одно беспокойство! Хлопок очередного выстрела (теперь, по-моему, в пол – для разнообразия) даже обрадовал – ну вот, на один патрон меньше!
Сев на оленьи рога (вешалка такая) в прихожей, я спрятала голову под крыло и притворилась черным головным убором. С перьями. В конце концов, мне тоже было о чем подумать: о Якове, сиречь Локки, например. Что он вообще здесь делает? Сказать, что я была удивлена, увидев лукавого асса — ничего сказать. В последнее время так редко встречаешь... кого-то из наших. Но Локки — он же совсем не наш! Он – лгун и сволочь, это абсолютно точно известно. С чего вдруг я испытываю к этому существу симпатию? Может, чары какие?.. Я решительно достала голову из-под крыла и очень аккуратно стукнула ей об стену – для прояснения мыслей.
— Локки – сволочь! – повторила я. Вышло не очень уверенно, даже как-то жалобно, что ли. Пришлось еще раз ударяться головой. Кажется, теперь помогло. Вот что значит проверенный способ снимать заклинания! На всякий случай, еще раз... Из комнаты Тиберии послышался очередной выстрел и глухой звук удара – будто что-то изо всей силы куда-то швырнули…
Тут входная дверь отворилась и на сцене появилось новое действующее лицо. Вернее, сначала появилась борода. Она аккуратно просунулась в щель, принюхалась, крякнула и сипло провозгласила:
- Хозяева, эй, хозяева? Чегой-то у вас?..
И вслед за бородой возник целиком он – дворник дядя Вася. Волосы всклокочены, оранжевый фартук в причудливых разводах, на лице – необоримые следы хронического похмелья. Мы с Тиберией его знаем – по утрам он подметает листья облезлой метлой, а вечерами собирает бутылки во дворе напортив наших окон.
Дяде Васе удалось прервать мои размышления. Я перестала стучаться головой об стену и сочла своим долгом предупредить непрошеного визитера:
— Не советую! Стр-р-реляют!
Дворник подпрыгнул на месте и оглядел прихожую в поисках говорящего. Шляпа с перьями, видимо, не показалась ему способной на такое. Он сплюнул, чертыхнулся, и неуверенно потопал вглубь коридора. Будь у меня хотя бы одна рука, в этот момент я бы ей философски махнула.
Размышляя о капризах судьбы, столь немилостивой к дворнику, выбралась из кухонной форточки. Пропускать представление не хотелось, и я опустилась на подоконник нашей комнаты как раз в тот момент, когда беспечный дворник отворял ее дверь.
…Тиберия, судя по всему, времени даром не теряла, продолжая прилежно освобождать бутылку от ее благородного содержания. И это не могло не сказаться на качестве стрельбы! Пуля, выпущенная в момент открытия двери, в дядю Васю не попала, а попала в дверцу гардероба. В гардеробе, слава Отцу Ратей, у нас никто не живет. Дворник пискнул, открыл рот (борода забавнейшим образом оттопырилась), да так и замер, словно попав под действие парализующих чар.
Г-жа Торрисон, надо отдать ей должное, не занималась отстрелом невинных работников службы быта. Дальнейшие действия ее были оперативны и безошибочны: слегка покачиваясь, она поднялась на ноги, захватила с пола бутыль и, подойдя к окаменевшему мужичку, влила виски в его распахнутую пасть. Глаза дяди Васи округлились, он поперхнулся (Тиберии пришлось пару раз хлопнуть его по спине), прокашлялся и знаками попросил добавки…
А через некоторое время они — ирландская ведьма и московский дворник — уже сидели на полу рядышком, хором распевая песни и покачиваясь в такт мелодии. Интересно, что при этом Тиберия пела на старом английском (о зеленых рукавах, кажется), а дядя Ваня – на местном языке, что-то про степь, ямщика и плохую погоду… Они прекрасно понимали друг друга и даже, кажется, пели почти слаженным хором.
«Вот уж воистину, сумасшедший Октябрь!» – подумала я, пряча под шкаф свою сегодняшнюю добычу – здоровую серую крысу, уже дохлую, разумеется. Ее, крысу эту, неплохо бы оживить – пусть еще побегает, пользу нам какую-нибудь принесет... А, может, и на что другое сгодится...
Никогда ведь не знаешь, что может понадобиться завтра!

Это называется "страх". Я боюсь проблем по физике. Как того, что не смогу контролировать, как снейки на 10д6, как стилета под ребра...
Чувствовать смертность - это одно: цветы вишни, облетающие на ветру, облака на закате и всякое такое, прекрасное...
Соершенно другое - знать, что носишь в себе N часовых механизмов, запрограммированных на самоуничтожение. Знать, что по какой-то неведомой причине, с непонятной целью тебе попытаются обрубить функции и возможности, которые, не задумываясь, привыкла считать частью себя.
Что ты можешь стараться... не делать глупостей и вести себя правильно, и это - возможно - отсрочит срабатывание бомбы. Возможно.
И что - в какой-то момент совершенно точно, известно заранее, как аксиома, много раз уже было, случается со всеми - что-то будет стучаться в лобовое стекло машины, что-то его проломит. И ты станцуешь для своей смерти, стараясь сделать это как можно лучше.

Этот страх не затрагивает ни разум, ни душу.
Это страх внутреннего зверя, страх тела.
Я достала его... и смотрю.